Капризы Ангела, или Приказ 1138 - Мирослава Дорофеева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Восемь, девять… – Вдул глоток воздуха. – Десять, одиннадцать… Давай дыши, дыши, дыши. – Удар, воздух, счёт, сколько раз нужно повторить такие действия, чтобы откачать наркомана? – сам с собой разговаривал Тимоха.
– Ещё удар… – Подал голос Рома, наблюдая за действиями спасения. – Пятнадцать, шестнадцать, хорошо. – «Хорошо» было сказано Светке, так как она сделала свой первый реанимированный вдох и блевонула.
– Всё, будет жить! – Отскакивая, констатировал факт Тимоха.
Рома встал с дивана и, глядя через плечо, пошёл к выходу.
– Гуд бай, я не прощаюсь, – махнул Рома вытащенным из штанов пистолетом, и на ходу спрятав его в кобуру, шумно хлопнул дверью.
– Что это было? – Светка, удивлённо смотрела на свои вещи, измазанные жидкостью из желудка.
– Ты передознулась, Рома не пожадничал герыча, – просветил Тимоха.
– А ты как здесь?
– Да зашёл на огонёк, не зная, что тебя хотят пристрелить.
– Вот ублюдок… – память вернулась к Светке и события восстановились в сознании. – Ты его вмазал?
– Да, он «баян» с герычем подал, я его втёр. Он даже не предложил мне оставить.
– Ты угораешь?
– Да какой угар? Я свариться к тебе пришёл.
– Иди, вари, что пялишься, – прогоняла Светка из зала Тимоху.
– Понятно, без благодарности за спасённую жизнь меня делают рабом.
– А может, тебе ещё и спасибо сказать? – Зверея от наглости Тимохи, Светка начала подниматься и застонала от боли в грудной клетке. – Ты что махал со всей дури?
– А что, жизнь возвращал кулаком, – отшутился Тимоха, уходя в кухню.
– Да пошёл ты… – Светка проползла с метр на карачках, медленно встала и закрылась в ванной.
Тимоха забыл про её существование на пять-шесть часов и колдовал, отбивая, вываривая, переливая, выпаривая «Винт». Воскресшая из тлена Светка, медленно вышла из ванной, уселась в грязной комнате на диван и тихо постанывала. Тимоха затих на кухне, выбирая «Винт» в три шприца.
– Я так понимаю, сегодня кайф на двоих? Где Верка?
– Хочешь правду или обойдёшься невинным, типа не твоё дело?
– Да мне чего? Я кайф на троих мутанул.
– Молодец… Верка третий день в походе. Ушла на шарик и до сих пор не вернулась.
Шариком называли место на трассе, где путаны шабашили без сутенёров, точнее, кто не желал лезть под гнёт крыш в любой форме их проявления, стояли на памятнике, который символизировал земной шар на постаменте.
– И часто она загуливала? – Спросил Тимоха, сверкая двумя шприцами в руках.
– Загуливала регулярно, кто её тут нанимался раскумаривать? Ну, вот по три дня таскаться ей ещё ни разу не удавалось. Кто захочет наркошу греть и лелеять?
– Может, что случилось? – Тимоха говорил из кухни на повышенном тоне.
– Если не затаскалась в доску, то где-нибудь кумарить прибомбилась!
– Ну, да, или жизнь накрылась медным тазом, – Тимоха приладился к своей вене на кисти левой руки и блаженно ввёл драгоценную жидкость.
– Хорошо пошла? – Цинично заметила Светка, впрочем, не циничней, чем минуту назад равнодушно рассуждала о Вериных похождениях.
– Ты семь часов назад сама почти сдохла! – отметил Тимоха.
– А с чего ты взял, что я танцую канкан на Верином трупе?
– Ну, ты же не волнуешься, что трое суток её нет?
– А что, ты предлагаешь подать в федеральный розыск?
– А что суетиться, мужу позвони. Какой труп мимо убойного отдела в нашем городке увозят в морг?
– Да пошёл ты, умник. Вмазывай меня, грудка болит после твоего воскрешения.
– Хорошо, что передознуться можно только белым, – пробубнил Тимоха.
Светка блаженно закатила глаза, шишка на шее от солевого раствора рассосётся через неделю, не меньше. Грудь болеть будет недели две, а то и месяц, а колоться она будет каждый день, заглушая реальность.
– А что, Рома реально хотел спустить курок?
– Да пошёл ты со своими тупыми вопросами. Всё, подсадил на шугняк, – Светка потерла руками лицо.
– Я не хотел пугануть тебя, сам реально трухнул. Зашёл, ты в крови, он с пушкой.
– Да что обсуждать эту тему, пронесло. Реально, где Верка? Я дня три с ломкой парюсь, и про неё забыла.
– Точняк, может, звякнешь муженьку?
– Не указывай, завтра, может, и звякну.
– Да не гони, завтра закумаришь, и другие проблемы глаза замажут, Тимоха замолчал, понимая, что всё сказал.
Светка задумалась, потянулась за телефоном и тупо стала разглядывать дисплей, набираясь смелости для звонка. Страх завтрашних ломок сам тыкал пальцами в кнопочки. После первых двух гудком в телефоне раздался приглушённый голос Димы.
– Алло? Тебе денег? – Дима всегда задавал этот вопрос после нажатия зелёной кнопки. Стремился избежать контакта и Светкиного вранья.
– Да, чё сразу денег? – Ритуально огрызалась Светка. – Я что, не могу позвонить мужу?
– Можешь, звони… – Дима стремился разговор свести к минимуму.
– У тебя там трупа Верки нигде не валяется? – Светка всегда была циничная до отвращения и прямолинейная до безумия, улыбалась гордая сама собой, пугая откровенностью тех, кто с ней соприкасался.
– Ты в угаре? – Дима задал вопрос, и до него медленно стала доходить реальность через язвительный звук Светкиного голоса…
– В каком угаре? Ты денег дашь? Я воскресла из тлена, как птица феникс, и желаю продолжения банкета. Прошло три дня, и я поняла, что в квартире чего-то нет, оказалось Верки. Три дня это много для любого фуршета с блядью не первой свежести. Денег дашь? Я тут к матери завтра утречком собираюсь… – эта фраза из оперы «шантажа», всегда заканчивала монолог любой длины.
– В ход пошёл шантаж, – отметил Дима. – Ты всё сказала?
– Нет, ты денег дашь?
– Дам, завтра утром в парке.
– А Макса прихватишь на смотрины? Мороженым в кафешке накормишь? Уделишь внимание бедной родственнице?
– Сука, имей совесть…
– Ну, любимый, какая совесть. Эту роскошь я проколола десять лет назад, а то завтра утром к маме…
– Да, хорош тебе, хорош, хочешь увидеть Макса?
– Хочу, чтоб Максим увидел меня.
– Я денег тебе дам на три дозы, тогда о сыне забудешь?
– Не подкупай меня, я не продаюсь, а то, что ты всегда выручаешь копейками – респект тебе и уважуха…
– Ну что, в парке без Максима?
– Да ладно тебе, я в порядке, красивая блондинка как всегда, без чёрных кругов под глазами. Завтра в парке в 10.00 с Максом и с монетками, жду тебя в нашей кафешке. Закажу мороженое, ты платишь!
– Сука…
– Зато и дорога тебе – это значит, да?
– Да! – Димин голос от злости и безвыходности охрип.
Дима отключился. С вопроса «ты в угаре?» он осознал, что та блондинка под мостом, над трупом которой он разразился хохотом, и есть Верка. Ему тогда и в голову не пришло, что именно её труп он не хотел опознавать поздним вечером. Радостная или горькая мысль, что это не Светка, мешала мозгу реально оценить обстоятельства, поэтому он вспомнил, что в морге лежит труп без опознания, просто с номерком на правой ноге большого пальца. Когда Светка позвонила, Дима сидел в своём кабинете, предвкушая весёлую попойку, тем более, завтра выходные.
– Дмитрий Александрович, рабочий день закончен. – В двери заглянул Андрей, на работе всегда присутствовала официальная форма обращения.
– Зайди, Андрей Геннадьевич, совещание устроим, ЧП…
– Зайти сразу или через буфет?
– Заходи сейчас, заначку взорвём!!
Дверь за Андреем захлопнулась. Уверенно повернулся замочек, закрываясь на два оборота и преграждая путь всем, кто решится на неожиданный визит. На стол звонко выставились две стопочки и пузатенькая бутылочка коньячка. Ловко нарезая лимон острым ножичком, Дима сглотнул комок слюны, следы рефлекса на лимон. Разлил янтарную жидкость в стопочки, понимая, что коньяк пьют из пузатых фужеров. Кивнул Андрею, сидевшему напротив, пригласил выпить и махнул, не дожидаясь реакции, полную стопку, сразу наливая по второй.
Конец ознакомительного фрагмента.